Хорошие парни не всегда бывают первыми - Страница 32

– Я всегда верил в человека, – с достоинством произнес Шакеев, – и вы меня не поймаете на таких вещах. Я летел сюда отдыхать. А заодно и переговорить с Северцовым.

– Вы подходили к нему в Токио?

– Нет. Я считал, что еще рано его беспокоить. Хотел поговорить с ним, когда мы будем на корабле.

Дронго посмотрел на волосатые руки своего собеседника.

– Вы резали когда-нибудь баранов? – уточнил он.

– Конечно, резал, – кивнул Шакеев, – а как же иначе? На курбан-байрам, на другие торжества. А кто должен это делать? Хозяин в доме, мужчина, отец. Или вы думаете, что если я резал баранов, то и человека могу убить. Нет, не могу. Никогда на человека оружие не поднимал.

– Что он говорит? – не выдержал Миго.

– Рассказывает, что прилетел сюда, что переговорить с убитым. Может быть, даже усовестить его. Вот такая странная миссия.

– Спросите, он его не убивал в процессе увещевания?

– Нет, – улыбнулся Дронго, – я уже спросил. Он его не убивал.

– Еще один свидетель – и все без результата.

– Между прочим, обед закончился, – напомнил Дронго, – а прибалты так и не появились. Нужно узнать, почему они не поднялись на обед.

– Я узнаю у Жербаля, – предложил Миго, – десерт я все равно не люблю, лучше пойду и узнаю.

Он поднялся и вышел из салона ресторана. Шакеев проводил его взглядом. Затем укоризненно сказал:

– Не нужно было при нем вести такие разговоры. Что он про нас подумает?

– Он видел убитого. И подумает то, что нужно, – заметил Дронго, – не беспокойтесь. Его интересует только сам факт убийства. И больше ничего.

– И вы не смогли узнать, кто входил в его каюту? – не поверил Шакеев. – И никто не слышал, как его убивают?

– Никто не слышал. Рядом была каюта Ваккера, но он тоже ничего не слышал.

– Опять еврей и опять ювелир, – мрачным голосом произнес Шакеев, – от этих мы никогда не избавимся. И он ничего не слышал.

– Нет, ничего. Так он утверждает.

– Врет, – убежденно сказал Шакеев, – наверное, масон. Они сейчас управляют всем миром. Точно масон.

– Вы иногда несете такую чушь, – не выдержала Слепакова.

– Я говорю то, что есть на самом деле, – возразил Шакеев. – И вообще, не думайте, что погибший был таким ангелом. За ним столько грехов водилось, что он сейчас точно в аду. Но никак не в раю, это я вам гарантирую.

– Его сегодня убили, а вы говорите о нем гадости, – с отвращением сказала Нина.

– Я говорю правду, – возразил Шакеев, – а вы мне не указывайте.

– Все, – предложил Дронго, – заканчиваем высокоинтеллекутальную дисскусию. Вы, конечно, Шакеев, не мыслитель Спиноза и не философ Диоген. Вы, Шакеев, типичный продукт административной системы во всех ее проявлениях.

– Я не совсем понял, это плохо или хорошо? – спросил Шакеев.

– Для вас хорошо, – великодушно кивнул Дронго, – а для остальных не очень. Нельзя быть таким упертым во всем. И тем более нельзя считать себя истиной в последней инстанции.

Шакеев хотел возразить, даже открыл рот, но в это мгновение в салон ресторана ворвался Клод Миго. Все сидевшие в зале ресторана пассажиры увидели выражение лица полицейского. Миго подбежал к столу, за которым сидел Дронго.

– Идемте быстрее, – крикнул он, хватая Дронго за руку, – быстрее, быстрее.

Уже не задавая лишних вопросов, Дронго поднялся, выходя с полицейским на палубу.

– Что случилось? – спросил Дронго. – Почему такая спешка.

– Зигнитис, которого мы искали, так и не вернулся на корабль, – сообщил, тяжело дыша, Миго. – А сейчас позвонили с Хуахина. Там нашли труп человека, который был спрятан в кустах. Судя по описаниям, это господин Зигнитис. Его задушили и тело спрятали в кустах. Меня просят срочно вернуться на остров. Вы пойдете вместе со мной?

– Безусловно, – ответил ошеломленный Дронго.

Глава двенадцатая

Они сошли на берег в сопровождении Жербаля. Капитан приказал старшему помощнику взять четверых матросов и принести труп пассажира на корабль. Узнав о втором подряд убийстве, капитан, не сдержавшись, выругался, и об этом тоже через некоторое время узнала вся команда и все пассажиры круиза.

Магазины находились на соседней улице, там еще оставались некоторые пассажиры, сразу за магазинами была небольшая продуктовая лавка, а дальше было здание почты. Именно почтальон случайно нашел убитого, когда решил сократить себе дорогу, направляясь через заросли кустарника. Когда Дронго и Миго в сопровождении пятерых членов команды прибыли на место, там уже была довольно приличная толпа зевак. Руководитель почтового отделения и главный врач местной больницы тоже находились рядом с телом, прикрытым какой-то циновкой.

– Посмотрите, – предложил Миго, – вы ведь видели его на корабле.

Дронго присел на корточки, немного сдвинул циновку. Он не хотел слишком сильно открывать лицо убитого, в толпе было много детей. Но, увидев лицо, сразу закрыл его снова. Сомнений не оставалось. Это был сам Зигнитис. Дронго поднялся.

– Это Зигнитис, – мрачно подтвердил он.

Миго огорченно кивнул. Затем обратился к главному врачу, очевидно, французу, приехавшему из метрополии.

– Вы его уже осмотрели? Отчего он погиб?

– Его задушили, – пояснил главный врач, – на шее еще остались следы. Видимо, накинули веревку и задушили, утащив в кусты. Бедняга не смог даже позвать на помощь.

– Какую веревку? – уточнил Дронго. Он снова присел на корточки, посмотрел на веревку вокруг шее убитого. И, протянув руку, стащил ее, внимательно рассматривая.

– Что вы делаете? – недовольно спросил Миго.

– Хочу забрать с собой главную улику, – пояснил Дронго, – судя по всему эта веревка из местных материалов. Возможно, на ней что-то было надето.